К природе эффекта Паули
Давно подмечено, что экспериментальное оборудование не терпит близости с теоретиками. Если теоретик очень хорош, то тенденция приобретает силу закона: "Работающее оборудование и Волфганг Паули не могут одновременно находиться в одном и том же помещении." Но и скромных способностей студентов-физиков порой хватало, чтобы зародить сомнение в теории вероятности и принципе причинности.
Студент Когель был милейшей душой. Он был всегда готов протянуть руку помощи, когда его товарищей давил Батыгин с Топтыгиным. Он рано заявил о своем таланте теоретика. Однажды, сидя на "Тактике", он крутил в голове какую-то задачку и смотрел через форточку на серый квадратик неба и черные ветви клена. Ничто не предвещало беды. На развилку ветвей села галка и принялась добывать последние калории из колбасной шкурки. Клюнет и, склонив голову, посмотрит серым глазом в форточку на толстую, прошитую суровой ниткой тетрадь. "Эта галка не так проста..." успел подумать он. "Курсант Когель" -- прервал его Полкан -- "доложите, чему равна дальняя граница зоны поражения?" "Я не тактик, я стратег." -- пробормотал он.
"Какая же это библиотека, это скорее камера хранения." -- удивится неискушенный читатель. Но в конце дня все тетради надлежало собрать, упаковать в чемодан, опечатать и туда сдать. Однако одной тетради не хватало и вся группа не могла покинуть учебный класс. Курсант Когель божился, что бросил тетрадь на стол, но ее нигде не было: ни на столах, ни на полу, ни за доской, ни за батареями. Может быть, она каким-то образом попала внуть шкафов станции, установленной в классе. Проверив несколько верхних блоков, виновник задержки полез под стол выкручивать тяжеленнй блок питания. Увы, тетради там тоже не было. С досады он резко выпрямился и опрокинул стол. Тетрадь была под чемоданом.
В оффисах с открытой планировкой можно наблюдать эффект луговой собачки. Когда что-либо нарушает дневную рутину, все сотрудники высовываются из своих нор и глядят поверх барьеров подобно этим зверькам, пытаясь понять причину происшествия. Сходный эффект наблюдается и в радиолаборатории. Если случайно или нарочно сжечь маленький резистор, то весь персонал начинает по собачьи обнюхивать свои установки. Однажды в учебной лаборатории, изучая тонкости обращения с мостом переменного тока, студент Когель заметил, как из вентилляционных щелей его осциллографа струится беловатый дымок и растекается по столу. В соответствии с правилами тушения электроустановок, первое действие персонала предприятия состоит в снятии напряжения. Затем нужно доложить ответственному за пожарную безопасность, вызвать пожарные подразделения, и приступить к локализации возгорания своими силами. Одним прыжком Когель достиг силового щита и рванул рукоятку рубильника вниз. Затем от вернулся на свое место для дальнейших действий и инстинктивно понюхал прибор. Дым был табачный, а в одно из вентиляционных отверстий была засунута кембриковая трубка.
Со временем на смену лабам по теории цепей пришли лабы по специальности, но неудачи остались. В одной из таких лаб нужно было согласовать источник сигнала и нагрузку. К тому времени группа усохла вдвое и лабы проходили прямо в антенной лаборатории на вполне рабочем оборудовании.
Узкополосное согласование производится внесением в линию неоднородности таким образом, чтобы волны, отраженные от нагрузки и от неоднородности взаимно компенсировались. Этого можно достичь изменяя положение и величину неоднородности, но пара неподвижных неоднородностей проще в изготовлении и дает достаточно степеней свободы для согласования. Самое сложное в этой работе -- показать преподавателю принцип работы согласователя на диаграмме Смита. Но студет Когель полных сопротивлений не боялся и первый получил свою нагрузку и сегмент волновода, в который были вкручены два винта M3. Оставалось всё привинтить к панорамному индикатору и добиться согласования методом градиентного спуска.
Казалось, в этой лабе нужно просто по очереди крутить винты, пока уровень отраженного сигнала не достигнет нуля. С такой работой может справиться любой теоретик, и Когель быстро сделал на кривой глубокий минимум в середине экрана индикатора. Оставалось только показать этот результат преподавателю. Но радиофизика -- дисциплина практическая и вполне овладеть ею можно только в результате долгой лабораторной работы.
Но за те несколько секунд, пока подходил преподаватедь, кривая сама по себе выгнулась как дикая кошка. Там гда раньше было минимумом, кривая стала близка к максимуму. Когель извинился и продолжил крутить винты, чтобы загнать кривую назад, что оказалось совсем не просто. Кривая упорно не хотела принимать нужную форму. Похоже, у неё были свои собственные цели.
Наконец кривую удалось загнать в приемлемые рамки. Наверно она, просто отдыхада перед следующим боем. Студент Когель не осмелился вставать со стула и жестом поманил преподавателя. Половица под его весом скрипнула, и от минимума не осталось и следа.
"Нет непонятных явлений, есть плохие контакты" -- заметил преподаватель. Когель принялся подкручивать зажимы и шевелить разъемы. Кривая, разумеется, изменилась опять. Но теперь, когда причина найдена, водворить ее назад было несложно.
Настроить устройство в третий раз удалось сразу. Кривая снова имела глубокий и четкий минимум в середине. Студент Когель осторожно слез со стула и на цыпочках пошел за преподаватедем. Увы, когда он вернулся, на экране была наклонная линия с какой-то рябью справа. "Зараза!" -- процедил он и хватил кулаком по столу. Кривая резво вернулась на место, и лаба была сдана.
"После стрельб оружие и патроны должны быть приведены в исходное состояние" -- наставлял в свое время зеленых курсантов Полкан. Студент Когель вытащил кабели и стал откручивать зажимы волноводов. Внезапно из нагрузки выпрыгнул таракан, окинул взглядом лабораторию и сиганул под свой родной осциллограф.
Человеческая память устроена так, что последняя выступление на любом собрании запоминается ярче остальных. В некотором смысле, право произнести прощальную речь досталось нашему герою. Пришло время защиты дипломов, и студенты из антенной лаборатории рассказывали о своем участии в проекте. Один развесил листинг программы, другой указывал на достоинства измерительной части, третий напирал на практический результат. Когель оказался у доски последним и заявил, что его работа тоже выполнена с использованием "пресловутого автоматического амплифазометра". Он единственный из всей веселой компании не получил отлично за диплом. Таким он и остался в нашей памяти: невысоким, смуглым, чернявым, и искренне недоумевающим, что он собственно сказал не так.
